Летное училище. 20.1

Подробности
Просмотров: 9

Взял второй фужер и принес мне, оглядел с ног до головы, усмехнулся: - Почему хотел? Я и сейчас убил бы тебя с удовольствием.

-            За что? - я притворно возмутилась. В животе сделалось холодно и страшно. Светлые глаза глядели непонятно. А вдруг?

Барон убрал взгляд и промолчал. Спокойно развернул крошечную шоколадку. Золотистая фольга поймала отраженный брильянтовый высверк с моей руки и засияла неправдоподобным ночным солнышком.

-            Открой рот, - велел Макс.

-            Я не люблю сладкое, - я выпила вино и помотала для верности головой.

-            Зато я люблю, - Макс кинул конфету себе в рот и притянул меня.

Сладкий шоколадный поцелуй. Требовательцый язык раздвигает рот, и твердое желание снизу пульсирует горячо в живот. Ткань покрывала уползла обратно на пол. Барон приподнял меня вверх, словно в балетном танце,и соединил нас. Ночь двинула на следующий круг.

Двадцать один год воздержания. Включая младенческий возраст, даже. Максим клятвенно уверял, что даже в кормилицу свою, подобно многим младенцам, влюблен не был. Плевался и питался искусственно. Никогда ни на кого не западал. Ни на соседку, ни на дочек садовника. Ну там у него

много было вариантов в просторах родного гнезда. Даже не целовался. Хотя это уже как-то чересчур. Вот и накопил силенок за это не короткое время.

Льняные простыни сделались серыми, давно и насквозь пропитались потом, слюной, смазкой, спермой и моими счастливыми слезами. Следовало бы их сменить, наверняка мой парень привык к другому, но сил не осталось. Я устроилась на большом любимом теле и уснула, вдыхая тонкий белый аромат.

Барон говорил и говорил. Все, что скопил в себе за короткий век наших странных отношений и до него, прорвалось наружу. На свободу. Следовало ему отвечать, ведь откровенно спать не вежливо. И я время от времени мычала, как настоящая девушка мечты.

-            Я все время пытался разобраться, понять для себя, как это могло произойти? Как случилось со мной? Никогда я геем не был, даже не начинал. И вот на тебе! Твоя близость убивала меня наповал. Ты мне что-то говоришь, а я не понимаю, в паху ноет, в ушах звенит. Убить или трахнуть, другого выбора нет. Я влюбился в тебя сразу. Как увидел в первый день ца построении, сразу подумал: этот пацан долговязый куда прет, идиот? А ты ресницами взмахнула, шейку вытянула, губы облизала,и я пропал, ты меня слушаешь? - Макс провел ладонью по моей голой спине, ответа не дождался. - Надо окно открыть шире. Воняет у нас черте чем.

Я как бы кивнула. Он осторожно вылез из-под меня. Что-то делал, скрипел дверцей шкафа, булькал водой или вицом. Потянуло холодом из распахнутой створки. Я подглядела из- под ресниц. Барон надел трусы, скромник. Снова красные и мелкие. Все-таки попа у него улет!

-            Ты извини меня, ради бога. Я не знал, никогда бы я тебя не ударил, если бы знал.

-            М-м-м, - я участвовала а разговоре.

Макс заботливо укрыл меня толстым зимним пледом. Сел рядом. Холод нарождающегося утра не тревожил его ничуть. Голый, расстроенный, небритый, всклокоченный. Красииивый!

-            Ты бы хоть рукой закрылся, ну хоть раз! Стоишь, глазищи таращишь свои проклятые и ждешь, когда кулак в лицо прилетит. Ну кто так делает, скажи на милость? Я, когда вспоминаю, как ты упал в душе, Петров, все внутри переворачивается от жалости..., - барон безбожно путал роды глаголов.

-            Максик, - я выпростала руку из тепла, погладила любимого по коленке, - придумай мне имя, пожалуйста, если мое родное тебе не нравится. Или так и будешь вечно Петровым звать?

-            Я тебя люблю, - неожиданно высказался Макс, - ты ведь останешься со мной? Не уедешь?

Он посмотрел на меня незнакомо. Растерянно, что ли? Я вдруг увидела маленького мальчика, которого всегда считали серьезным и взрослым, оттого что он строил из себя рыцаря и не подглядывал за девчонками.

-            С тобой? Г де? - в самом деле, где? Я засмеялась и прижала ладонь Макса к своей щеке. - В замке твой дед снимет с меня скальп, высушит и повесит в своем кабинете. И волосы, и меня.

-            С Отто я все решил два часа назад. Он мне орал раньше: не было у нас пидоров семье и не будет. Я согласился. Действительно: мужик хомо верус в постели баронов Кей- Мерер. Да я переплюнул разом всех своих предков в разврате! - невесело рассказал он. - Я понял одно: надо по-тихому слить наши игры, пока Служба Призрения не нанюхала и не прибрала тебя в Каталину. Или-или.

Я слабо покивала. Все же благородные поступки сродни основному инстинкту.

-            Все изменилось сегодня и навсегда. Поскольку ты женщина. То все остальное не важно. В конце концов, это моя страна и мой дом. Я здесь главный, - Кей-Мерер очевидно потерял к этой теме интерес. Другое манило его:

-            Ты мне не ответила.

-            Я останусь с тобой, Макс. Утром приедет Андрей и ... - я замолчала.

Командор расстроится. Спросит обязательно, с обезоруживающей улыбкой, мол, а как же небо? Сент-Г рей? Планы? Профессия летчика и свободная жизнь? Я не хочу все это выслушивать! Я не хочу!

-            Я люблю тебя, Максим! - я залезла к любимому на колени. Обхватила его руками и ногами. - Я тебя ужасно люблю!

-            Я поговорю с ним, - Максим застыл губами на моем виске. Подержал паузу. - Я люблю тебя, малышка, все будет хорошо!

Он придумал все же мне название. Интересно. Андрей называл меня так же вчера. Я - малышка? Никогда не была.

Макс целовал снова, утопил в бездонном море любви. Потом уснул, быстро и молча, как уставший внезапно от шумных игр ребенок, укрывшись мной и пледом. Я спряталась на груди Кей-Мерера. Пусть будет, как он хочет.


Изя, сделав ладонью козырек над глазами, встречал меня на поле. Белую рубашку надел к парадным черным брюкам. Нарядился. Конец августа жарил под сорок. Четыре дня и закончится лето.

-            Тебя не узнать, - Кацман неловко клюнул меня в подставленную щеку, - впрочем, я до сих пор не могу привыкнуть к тебе новой никак. Вещей нет?

-            Я прилетела на три часа, Изя, - я погладила его по вечно красной лапе, - зачем мне чемодан?

Кивнула благодарно командиру баронского джета и стюардессам. Те, согласно правилам, построились почтительно у трапа. Ждали, когда уйду.

-            Ты пролетела полмира только для того, чтобы пообедать со мной? - восхитился толстяк, - красиво жить не запретишь.

-            Ты рад мне? - я заглянула в круглое лицо друга.

-            Я чегтовски гад дебе, подгуга! - пробулькал он, нарочито картавя и пародируя кого-то, известного только ему.

Белое солнце нещадно поливало ровную, как стол верхушку горы. Белоснежный «Гольфстрим» с золотой цонжой на боку укатил на запасную полосу. Аэродром вернулся к обычным делам.

-            Красивое платье, - вежливо сообщил Изя. Хотя. В его бледно-синих глазках плескалось еще что-то. Я чуяла. - Белые ромашки на зеленом поле. Офигеть!

-            Шляпа ваще огонь! - рассмеялась я. Итальянская соломка, широкие поля. Придерживала ее тонкой рукой. Как настоящая светская барышня. Ах да. Атласные белые ленты на шляпе красиво развевал ветер. Как бы веселенько играл с ними.

-            Это все, с ума сойти можно, до того прекрасно, - бубнил толстяк, отпирая ключом дверь своей машины. Его mini исполнилось лет сто семьдесят от роду, не меньше. - даже не знаю, рискнешь ли ты сесть.

-            Антиквариат? - прикололась я, забираясь в крошечный автомобиль.

-            Ласточка! - догадливо булькнул водитель.

-            А помнишь?.. - мы сказали это одновременно. Смешно.

Я глядела в мелькающие картинки Побережья за окном, как в старое кино из прошлой жизни.

Как не со мной было! Это я ехала этой дорогой впервые на синей Ваниной таратайке?

-            Командор Петров забрал его с ребятами к себе на кордоны, - проговорил Изя моим мыслям, - Ивану повезло. С места сразу в карьеру. Как раз в его духе.

Да. Андрей так и сказал, когда увидел побратима: этот мой, без вариантов. Ни имени его тогда не знал, ни специализации. Я вздохнула.

-            Направо, налево? - спросил Кацман, выруливая на развилку между двумя крыльями бухты.

К умным или к красивым. В школьные воспоминания или в дорогущий деликатесный ресторан?

-            Поехали в Центр. У меня нет настроения отвечать на вопросы, - я откинулась на спинку коротковатого кресла и перестала смотреть в окно.

Золоченые завитушки, кариатиды по бокам крыльца.

Швейцар потеет в бело-розовой ливрее. Понятное дело, толстяк не одобрил пафос заведения, где я решила поесть. Кацман воспитывался в старом стиле хороших манер и считал, что за все должен платить мужчина.

-            Расслабься, умоляю, хороший мой, - я взяла его за руку и повела в дорогущее нутро ресторана, - у нас не свидание, а встреча дружественных сторон. За все платит барон Кей- Мерер.

Гратен, фламбе, фуа-гра. И все таком духе. Французская кухня. Кацман, как; настоящий представитель своей породы не отказал себе в удовольствии пожрать кудряво за

государственный счет. Всхлипывал и тьщал пальцем в строчки меню.

Есть не хотелось. Реальное чувство голода я испытывала только в восемь утра, когда завтракала вместе с Максом. Я в пижаме, он уже в костюме. Мы вдвоем за круглым столом у окна. Его любимая гречневая каша на молоке. Сладкая. Подсоленные гренки, горячие, сливочное масло тает на них золотистыми каплями. Абрикосовый джем. Творожный штрудель. Шоколадно-ореховая паста. Засахаренный имбирь. Бананы и манго. Мой любимый сладкоежка. Он обожает утренний секс. Будит меня в половине седьмого, накрывает собой, доводит обоих до оргазма, кончает со стоном, шепчет «люблю» и, насвистывая, отправляется в ванную. Я полюбила сладкую гречку вслед за ним.

-            Братья ОТуллы вернулись домой, в родную матушку Империю. Тамошние зеленые береты принимают наших соколов с удовольствием, - полные щеки Изи украсились соусом а-ля провансаль, - здешний лабардан выше всех похвал. Уж я-то знаю, поел трески по жизни за гланды!

-            Зачем же ты снова рыбу заказал? - я улыбнулась. Катала пальцем по пустой тарелке огромную синюю виноградину.

-            А интересно, - ухмыльнулся неистребимый исследователь, - интересно, чем в этой забегаловке посыпают треску за такие бабки. Вдруг, чистым золотым песком? Ан нет. все тем же черным перцем и лимончиком.

-            Ты про Эспозито знаешь что-нибудь? - я ловко разрезала ягоду пополам. Сок вытек фиолетовыми чернилами.

-            Нет, - толстяк энергично помотал головой. Соус полетел в чудеса интерьера. - Одна знакомая дура утверждала, что твой комэск застрелился. Ну после того, как Вероника ему окончательно отказала. Но это бред и фигня полная! Не такой человек Эспо, чтоб стреляться из-за несчастной любви.

Это правда. Я знала, что неоднозначная красавица Ви послала командира с его чувствами известной дорогой. Хотела узнать, куда он пошел.